Защита добилась оправдания по делу о сфабрикованном мошенничестве
В деле Владимира Гусева1 есть все признаки юридического триллера. Незаконное уголовное преследование, заключение в СИЗО на 1,5 года, фальсификация доказательств обвинения, установленная судом, и стойкое нежелание следствия привлекать к уголовной ответственность своих коллег.
Судебные разбирательства по делу еще не окончены, и, как отметил защитник по делу Сергей Забарин, развитие ситуации дает основание предполагать, что истину по делу не позволяют установить на самом высшем уровне региона.
Мы не будем указывать регион, в котором все это происходит. По имени защитника и обстоятельствам дела, действующим лицам не трудно будет себя узнать. Но главная причина относительной конфиденциальности дела состоит в том, что еще есть надежда на Верховный Суд РФ. Он должен оценить, насколько законным было решение не возмещать вред, причиненный юридическому лицу по делу, которое закончилось оправдательным приговором. Нижестоящие суды, вопреки указанию Пленума ВС РФ, решили, что в этом случае нужно обращаться с гражданским иском.
Мошенничество по версии «обманутого»
В 2005 году Владимир Гусев, генеральный директор и владелец детского оздоровительного лагеря ЗАО «Остров», решил продать принадлежащий ему бизнес. Он дал объявление через риелторов. На предложение откликнулся некий Алексей Яблонский. Бизнесмены встретились и предварительно договорились о купле-продаже 100% акций ЗАО за 1,2 млн дол. США. Чтобы подтвердить намерение, Яблонский передал тремя частями в разное время 162 тыс. дол. США.
До мая 2006 года длилась аудиторская проверка компании. А после этого заключение сделки затянулось, так как покупатель никак не решался довести все до конца.
Яблонский пытался отказаться от первоначальных условий сделки и предложил Гусеву изменить ее схему. Он хотел, чтобы Гусев открыл на свое имя офшорную компанию, и тогда он (Яблонский) оплатит ему все деньги за детский лагерь со счета своего офшора. При этом Гусев должен был выдать Яблонскому доверенность на распоряжение всеми деньгами нового офшора. Яблонский объяснял такую схему нежеланием «светить» свое имущество в России. Но Гусев отказался от предложения, посчитав, что покупатель может его обмануть.
Гусев согласился на другой вариант продажи детского лагеря. Аудиторы предложили создать новое ООО «Остров плюс», в который ЗАО «Остров» войдет учредителем всем имуществом (по сути передаст весь лагерь), а Яблонский войдет деньгами. Несмотря на достигнутые договоренности, Яблонский не спешил с закрытием сделки и уехал за пределы РФ. Прошло почти 1,5 года, Гусев позвонил Яблонскому и сказал, что недвижимость лагеря выросла в цене и нужно пересмотреть цену. Но Яблонский не ответил на это. Тогда Гусев сказал, что отказывается от сделки, так как не видит полной оплаты. Гусев нашел другого покупателя на ЗАО «Остров» и продал ему предприятие.
В этот момент Яблонский подал заявление в полицию с требованием привлечь Гусева к уголовной ответственности за мошеннические действия. Он указал, что Гусев на самом деле подписал с ним договор купли-продажи 100% акций ЗАО «Остров», а на деле взял у него наличными 162 тыс. дол. и затем продал компанию другому человеку.
Местный УБЭП с рвением, достойным лучшего применения, занялся этим делом. В этой ситуации пригодилось бы указание Президента РФ о том, что «необходимо поставить барьер на пути тех, кто использует уголовное преследование как дубину в корпоративных спорах». Но он сказал это только 9 лет спустя. Впрочем, немного забегая вперед, скажем, что такое, как в этом деле, встретишь не часто. Так как не часто следователь идет на откровенную фальсификацию доказательств по уголовному делу.
Уголовное дело и его последствия
Следствие предъявило Владимиру Гусеву обвинение в совершении преступления по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное в особо крупном размере). К моменту передачи дела в суд следствие изменило квалификацию на действовавшую в 2014 году ст. 159.4 «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности». Вместе с этим был также эпизод с якобы закупленными Яблонским путевками на отдых детей на сумму более 1 млн руб., которые Гусев не исполнил. Однако в суде гособвинитель отказался от обвинения по этому эпизоду, поэтому сосредоточимся на основном преступлении.
На время следствия Владимир Гусев был заключен под стражу. Из-за неоднократных продлений сроков следствия он провел там в общей сложности 1,5 года. Основными доказательствами обвинения были показания потерпевшего Яблонского, договор купли-продажи акций ЗАО «Остров» между Гусевым и Яблонским, расписка о получении Гусевым денег в сумме 18 млн руб. за проданные акции, копия дополнительного соглашения к договору купли-продажи акций и акт приема-передачи акций ЗАО «Остров». Все документы были датированы одним числом.
Следствие, разумеется, назначило экспертизы по делу. Примечательно, что физико-химическую экспертизу на предмет определения возраста документов по сделке следователь назначил в негосударственной экспертной организации. Предположим, что следователь спешил в целях правосудия, так как государственные учреждения зачастую завалены поручениями следователей и затягивают сроки исследований. Эксперт пришел к выводу, что подписи и документы выполнены в период более 1 года, предшествующего моменту исследования (то есть примерно в 2006–2007 году). Тем самым эксперт подтвердил версию следствия.
Эксперты Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ России заключили, что Гусев собственноручно расписался во всех документах, включая расписку в получении денег.
Еще одним важным доказательством обвинения стали показания родного брата Алексея Яблонского — Михаила. Он сообщил, что лично присутствовал при том, как Гусев получал деньги, как он с братом заключал договор купли-продажи акций ЗАО «Остров» и как Гусев давал расписку.
Собранные доказательства, казалось бы, не оставляли шансов Гусеву.
Позиция защиты
Все доводы, которые суд счел более убедительными, защите представил сам следователь, который нелепым образом сфальсифицировал документы.
Фальсификация доказательств следствием. С самого начала Гусев отрицал, что подписывал с Яблонским какой-то договор купли-продажи акций, акты приема передачи, допсоглашение к договору, получал от него 18 млн руб., тем более давал расписку в этом. Он утверждал, что эти документы были подделаны самим Яблонским и следствием. Он пояснил, что в ходе обыска следователь изъял у него четыре чистых листа бумаги, на которых имелись его подписи, подписи Яблонского и печати ЗАО «Остров». Эти листы он подготовил для юриста аудиторской компании.
ИЗ ПРИГОВОРА СУДА. «…Из показаний свидетеля Н., оглашенных в судебном заседании, следует, что он занимался подготовкой документов, необходимых для регистрации фирмы ООО „Остров плюс“, — протокола собрания, учредительного договора, устава, акта оценки имущества, заявления на регистрацию. Он несколько раз встречался с Гусевым, тот возил документы в Москву к Яблонскому, который исправлял их…, Гусев привез ему… протокол собрания учредителей, учредительный договор и акт оценки. В них подписи стояли в разных местах. Гусев передал ему чистые листы бумаги, на которых стояли печать ЗАО „Остров“ и подписи Яблонского и Гусева на каждом листе… На листах не было текста, только внизу стояли подписи Яблонского и Гусева. Данные листы привезли из Москвы, чтобы он распечатал на них нужные документы.…Было три вида листов, так как подписи должны были стоять на разных уровнях. После окончания работы он возвратил Гусеву все чистые неиспользованные листы с подписями и печатями (л. д. 176–181 т. 13)…».
При обыске в квартире у Гусева присутствовала его бывшая жена. Она рассказала в суде, что в ходе обыска следователь изъял чистые листы бумаги с печатями внизу и подписями Яблонского и Гусева. Это были оригиналы — те самые чистые листы, которые юрист вернул Гусеву. Она попросила следователя перечеркнуть незаполненную часть листов, но следователь отказался это делать.
Как оказалось, у следователя были свои планы на эти документы. После обыска и изъятия чистых листов непонятным образом из дела они исчезли. Зато в деле появились те самые документы, которые якобы доказывали вину Гусева в мошенничестве. Все документы, кроме расписки, были изъяты в ходе обыска в жилище уже нового законного владельца ЗАО «Остров» — Бориса Нечаева, которому Гусев продал акции. Расписку в получении денег потерпевший Яблонский принес и выдал следователю спустя почти год после возбуждения уголовного дела в отношении Гусева, так как не мог вспомнить, куда он ее положил.
Суд отказал защите в приобщении заключений специалистов, которые сделали однозначные выводы о том, что эти документы подделаны. Однако в этот раз это был отказ в пользу защиты. Суд сам увидел очевидное и не захотел давать лишний повод обвинению для обжалования приговора.
Скажем больше, следователь и «потерпевший» Яблонский не удосужились даже немного лучше обдумать свои действия. Они проставили в подделанных документах дату, когда Яблонский находился за пределами страны и не мог участвовать в их подписании, не говоря уже о месте составления этих документов.
Наконец, следователь по делу почему-то настолько увлекся фальсификацией, что забыл о том, что в протоколе обыска в квартире у Гусева были указаны те самые четыре чистых листа, которые затем пропали из дела.
ИЗ ПРИГОВОРА СУДА. «В качестве основных доказательств вины Гусева… сторона обвинения приводит договор купли-продажи акций ЗАО «Остров» от 19.10.2006, расписку от 19.10.2006 о получении Гусевым денежных средств в сумме 18 млн рублей за проданные акции, копию дополнительного соглашения к договору купли-продажи акций от 19.10.2006, акт приема-передачи ценных бумаг от 19.10.2006.
Исследовав представленные доказательства, суд приходит к выводу, что они сфальсифицированы с использованием изъятых в ходе обыска в жилище Гусева четырех чистых (незаполненных текстом) листов бумаги формата А4 с подписями Гусева и печатями ЗАО, и в дальнейшем изъятых из материалов уголовного дела… При этом расписка о получении Гусевым 18 млн рублей, договор купли-продажи 100% акций ЗАО и другие документы в подтверждение покупки акций Яблонским были представлены и появились в материалах уголовного дела только после изъятия в ходе обыска в жилище Гусева четырех листов бумаги формата А4 с незаполненным текстом, но с оттисками печати ЗАО… и подписями, которые из дела исчезли… Так, при осмотре данных документов, приобщенных в качестве вещественных доказательств, суд удостоверился, что расписка в получении Гусевым 18 млн рублей по форме расположения подписей Гусева и печатей практически идентична другому документу — акту оценки и передачи имущества для формирования уставного капитала в ООО «Остров плюс» от 11.11.2006. Данная расписка содержит дополнительные надписи над двумя подписями Гусева в нижней части листа, которые по своему содержанию не обязательны, не логичны и в части не соответствуют фактическим обстоятельствам, изложенным в самой расписке. В тексте расписки, в частности, указано, что Гусев получил 18 млн рублей в общей сложности в период с января по октябрь 2006 года. Из чего следует вывод, что реально деньги в сумме 18 млн рублей Гусеву при оформлении расписки не передавались, и он не мог проверить и пересчитать, в том числе физически, купюры на сумму 18 млн рублей. Поэтому явно не соответствует содержанию расписки и фактическим обстоятельствам дополнительная запись над подписью Гусева, что им пересчитаны и проверены купюры…
Наличие двух лишних подписей Гусева в расписке внизу страницы и двух оттисков печати ЗАО «Остров» с достаточной очевидностью объясняется формой исполнения другого документа — акта оценки и передачи имущества в ООО «Остров плюс», где соответствующие подписи удостоверяли надписи о передаче имущества: «Передал. Генеральный директор ЗАО „Остров“, подпись и оттиск печати, и соответственно: „Принял. Генеральный директор ООО „Остров плюс“ без оттиска печати, так как она к тому моменту до регистрации предприятия не была изготовлена.
При осмотре договора купли-продажи акций ЗАО „Остров“ от 19.10.2006 суд также удостоверился, что по форме расположения подписей в нем и оттиска печати он идентичен другому документу — последней странице учредительного договора ООО „Остров плюс“ от 11.10.2006, а также сходен по расположению указанных реквизитов с протоколом № 1 общего собрания учредителей ООО „Остров плюс“ от 11.10.2006.
Аналогично, при осмотре копии дополнительного соглашения к договору купли-продажи акций ЗАО „Остров“ от 19.10.2006 суд удостоверился, что данная копия дополнительного соглашения по расположению двух оттисков печати ЗАО „Остров“, трех подписей Гусева внизу страницы полностью идентичны акту оценки и передачи имущества для формирования уставного капитала в ООО „Остров плюс“ от 11.11.2006 … В дополнительном соглашении в оправдание наличия на нем двух лишних подписей Гусева внесены надписи Яблонским, что данное соглашение пролонгируется до 31.03.2007, дата внесения записи о пролонгации указана 28.02.2007, и что данное соглашение пролонгируется до 30.04.2007, дата внесения записи о пролонгации указана как 30.04.2007. … Однако согласно сведениям о международных телефонных соединениях в указанные даты Яблонский находился за пределами Российской Федерации и соглашение о пролонгации дополнительного соглашения ни 28.02.2007, ни 30.04.2007… не могло состояться… Во всех названных основных письменных доказательствах указана дата их составления 19.10.2006, то есть дата, когда юридически имело место совершение сделки, и место составления, то есть место совершения сделки, — д. С Н-ского района… Н-ской области, что не соответствует действительности, поскольку в указанный день Яблонский также находился за пределами Российской Федерации и не мог совершать какой-либо сделки с…“.
На этом подтасовки доказательств со стороны следствия не закончились. Как мы уже отметили выше, следствие провело обыск в квартире у нового законного владельца ЗАО „Остров“ Бориса Нечаева. При обыске следователь каким-то образом изъял тот самый договор купли-продажи акций ЗАО „Оазис“ и дополнительное соглашение к договору купли-продажи от 19.10.2006 между Гусевым и Яблонским. Суд сделал однозначный вывод, что эти документы были специально подброшены, иначе невозможно было бы объяснить их происхождение в деле. Ведь они не имели никакого отношения к Нечаеву.
В протоколе обыска в конце записи об изъятии дополнительного соглашения была сделана приписка „копия“. Однако, когда суд стал изучать копии протоколов этого же обыска, который следователь представил ранее в суд для наложении ареста на имущество и на 100% акций ЗАО „Остров“, то увидел, что в указанной изначально записи об изъятии дополнительного соглашения нет приписки „(копия)“.
Более того, жена Нечаева, которая присутствовала при обыске, сказала суду, что изымалась не копия, а подлинник дополнительного соглашения с синими печатями и подписями. После этого суд сделал вывод, что „указанные обстоятельства свидетельствуют о допущенной фальсификации документов со стороны органа, проводившего предварительное расследование по делу“.
Наконец, защитник смог обратить внимание суда еще на одну нестыковку. В 2007 году Гусев обратился в полицию с заявлением о том, что Яблонский незаконно удерживает у себя документы ЗАО „Остров“. В возбуждении уголовного дела полиция отказала, но взяла объяснения с Яблонского. В этих объяснениях Яблонский ни словом не обмолвился о якобы переданных в 2006 году Гусеву 18 млн руб. Напротив, он указал, что сделка по купле-продаже акций между ним и Гусевым не состоялась. То же самое было записано в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела. Само интересное, что при повторной выемке в ОВД в мае 2010 года того же самого материала об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Гусева в материалах дела было найдено другое по содержанию объяснение Яблонского, датированное тем же числом, что и ранее изученное объяснение. В нем Яблонский также не сказал ни слова о том, что передавал Гусеву 18 млн руб., кроме тех 162 тыс дол. США, которые Гусев не оспаривал. При этом Яблонский пояснил, что у него нет никакого документального подтверждения о вложенных средствах в ЗАО „Остров“ или расписок Гусева.
Раскрытые лжесвидетельства. Ударом по обвинению стали признания в лжесвидетельстве родного брата Яблонского — Михаила. Он признался, что зимой 2008 года его брат показал ему расписку о получении Гусевым 18 млн руб. и обратился к нему с просьбой, чтобы он поставил подпись на расписке. Со слов Михаила, брат объяснил ему, что Гусев якобы уклоняется от исполнения своих обязательств, „и, увидев эту расписку, он испугается и выполнит перед ним обязательства по продаже акций“. Михаил захотел помочь брату и поставил свою подпись на расписке.
Михаил сообщил, что на следствии и предыдущих судебных заседаниях давал ложные показания о том, что присутствовал при составлении самой расписки и заключении договора купли-продажи акций. На самом деле он не был ни в Москве, ни на территории Н-ской области, в фирме брата уже не работал и с братом не общался.
Суд счел, что показания Михаила Яблонского заслуживают доверия, тем более что они совпадают с другими обстоятельствами, установленными по делу.
Судебные решения
Суд вынес оправдательный приговор Владимиру Гусеву в июле 2014 года. Алексей Яблонский и прокуратура обжаловали приговор.
В своей апелляционной жалобе Яблонский среди доводов необоснованности решения суда, аналогичных доводам прокурора в апелляционном представлении, указал также на процессуальные нарушения со стороны суда. Например, он указал, что из протокола судебного заседания от 30 июня по 30 июля 2014 года следует, что судебное заседание продолжалось в течение месяца без перерывов на обед и отдых. Также он указал, что из протокола было непонятно, когда после последнего слова подсудимого суд назначил провозглашение приговора.
Более того, Яблонский отметил в жалобе, что секретарь судебного заседания якобы несколько раз объявляла разное время провозглашения приговора. Это, по его мнению, говорило о том, что суд нарушил тайну совещательной комнаты. Якобы секретарь постоянно заходила в компнату судьи.
Однако суд апелляционной инстанции указал, что никаких доказательств нарушения тайны апеллянт и прокурор не представили. В итоге апелляционная инстанция не нашла оснований для отмены оправдательного приговора и оставила его в силе.
Но дело на этом не закончилось.
Проблемы взыскания компенсации вреда, причиненного юридическому лицу
Радость победы омрачилась тем, что некогда привлекательное предприятие за более чем 5 лет уголовных разбирательств и ареста его имущества почти развалилось. Только долги по налогам составили более 30 млн руб.
Попытки компании заявить требования о компенсации вреда, нанесенного незаконным арестом имущества, до сих пор не увенчались успехом. Но, как ни парадоксально, препятствием этому служит странная трактовка судами региона норм ст. 133 и ст. 139 УПК РФ. В своих требованиях адвокат ссылался на нормы ст. 139 УПК РФ, а также п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2011 № 17 „О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве“. Пленум разъяснил, что если юрлицу причинен вред в ходе производства по уголовному делу, например, вследствие незаконного наложения ареста на его имущество, то оно имеет право на его возмещение в порядке, предусмотренном гл. 18 УПК РФ (ч. 3 ст. 133, ст. 139 УПК РФ). Эти аргументы адвокат приводил раз за разом, начиная от суда районного уровня, где состоялся оправдательный приговор.
+
Однако суды отказывали ему со ссылкой на то, что требование нужно заявлять в гражданском процессе. Так, судья областного уровня в мае текущего года ответил отказом на кассационную жалобу адвоката. В постановлении он указал: „…в связи с тем, что уголовному преследованию подлежат только физические лица, вопрос о реабилитации юридических лиц в уголовном процессе лишен смысла и разрешается по правилам статей 1069 и 1070 ГК РФ“. Суд отметил, что доводы адвоката о том, что данный спор подлежит рассмотрению в суде общей юрисдикции в порядке, предусмотренном гл. 18 УПК РФ, является несостоятельным. Такие формулировки в судебном решении вызывают один вопрос — понимал ли судья то, что написал в постановлении? Наверное, излишне напоминать, что ст.ст. 1069 и 1070 ГК РФ регламентируют не „вопрос о реабилитации юридических лиц“, а вопрос возмещения физическим и юридическим лицам вреда, причиненного в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, в том числе в виде незаконного уголовного преследования и применения в рамках этого (незаконного) преследования мер принуждения.
