Как защитник добыл доказательства фабрикации уголовного дела
Уголовные дела, связанные с незаконным оборотом наркотиков, занимают львиную долю в уголовно-судебной практике. В 2014 году по ч. 1 и ч. 2 ст. 228 УК РФ было осуждено более 88 тысяч человек. При этом в большинстве случаев такие уголовные дела оканчиваются обвинительными приговорами.
Однако в деле москвича Максима Воропаева1, несмотря на его нахождение в СИЗО более 10 месяцев, все пошло по другому сценарию. Бесспорно, основная заслуга в этом принадлежит его защитнику, плюс внимательное отношение прокуратуры к доводам защиты.
Судимый — значит виновен
11 ноября 2013 года примерно за 10 минут до окончания дня дежурному одного и столичных отделений полиции поступило сообщение о том, что некий мужчина лежит в подъезде дома. По указанному адресу дежурный направил сотрудников патрульно-постовой службы, в числе которых был Владимир Оглоблин. Полицейские обнаружили на лестничной клетке Максима Воропаева и решили, что он находится в состоянии наркотического опьянения. Для освидетельствования они повезли его в медицинское учреждение, затем, уже под утро привезли в ОМВД, записали его данные и отпустили. Впрочем, версия о том, что его отпустили, вытекала из объяснений, данных позднее дежурным ОМВД и полицейскими. На самом же деле задержанный Воропаев провел в ОМВД всю ночь, но «оформили» его примерно в 10 часов утра наступившего дня, 12 ноября. Те же полицейские, якобы снова задержавшие Воропаева, и привезли его к оперуполномоченному Михаилу Арбузову, а сами направились за понятыми, чтобы обеспечить личный досмотр задержанного. После этого, с 10.00 до 11.00 в присутствии понятых и полицейских был произведен досмотр Воропаева, в ходе которого в заднем кармане его брюк был обнаружен полиэтиленовый пакетик с веществом коричневого цвета. Впрочем, и здесь впоследствии обнаружились серьезные противоречия: и относительно места изъятого вещества, его цвета и даже количества.
Отметим, что среди нарушений, допущенных Арбузовым и впоследствии повлиявших на исход дела, было незаконное получение образцов для сравнительного исследования. Он срезал кончики ногтей на пальцах руки Воропаева и часть материи кармана его куртки, не имея на это оперативно-розыскное мероприятие никакого законного распоряжения руководителя органа дознания.
Тем не менее проведенная экспертиза подтвердила, что изъятое вещество — героин. Допрошенный по горячим следам в качестве подозреваемого Вопропаев в присутствии приглашенного следствием адвоката дал признательные показания. Он сообщил, что 11.11.2013 в ночное время суток решил приобрести героин для личного употребления. Заплатив через киви-кошелек денежные средства в размере 1 тыс. руб., он якобы приобрел через «закладку» наркотическое средство «героин», после чего направился домой и тут его задержали полицейские, которые попросили представиться и предъявить документы. Затем он был доставлен к оперуполномоченному Арбузову и героин у него изъяли.
Масла в огонь подливал тот факт, что Воропаев имел две судимости (за грабеж и разбой) и отбывал наказание в местах лишения свободы. Его привлекли в качестве обвиняемого по делу, избрав меру пресечения в виде заключения под стражу.
Казалось бы, в такой ситуации уголовное дело должно было без проблем пойти в суд. Однако, благодаря действиям защитника, приглашенного матерью Воропаева, этого не произошло. Она и жена Воропаева убедили адвоката в том, что Максим никогда не употреблял наркотики. В личной беседе сам Воропаев сообщил адвокату, что наркотическое вещество ему подбросил кто-то из полицейских в то время, когда его доставили к оперативнику в наручниках.
Действия защитника
Сомнения в правдивости версии обвинения возникли у защитника даже при приблизительном ознакомлении с материалами дела. Однако уверенность в том, что на Воропаеве хотят «сделать статистику», возникла после того, как адвокат обратился в отдел собственной безопасности с целью провести проверку действий полицейских. Проверка заняла много месяцев, но ее результаты, хотя и не привели к возбуждению уголовного дела в отношении патрульных, оказались крайне важными для уголовного дела Воропаева. Материалы самой проверки адвокат смог получить по адвокатскому запросу в ОСБ.
Недопрошенный очевидец. Оказалось, что в ходе проверки была опрошена соседка Воропаева, которая, собственно, и вызвала полицейских, приняв его за бомжа, уснувшего в подъезде. Соседка рассказала, что действительно не узнала сначала Максима и позвонила по номеру 112, но затем, когда он поднял голову, она поняла, что сделала ошибку, и вызвала для него скорую помощь. Приехавшие врачи сделали ему укол, но госпитализировать его не стали, а полицейские, со словами «зачем он нам нужен», отказались его забирать. Однако дальнейший ход событий, свидетелем которых была все та же соседка, был довольно странным. Выйдя из подъезда, полицейские и скорая не уехали сразу: один из правоохранителей подошел к машине скорой, попросил и получил от врачей одноразовые перчатки. В этих перчатках он обыскал Воропаева у подъезда, шаря по его карманам, и после этого его поместили в машину ППС и увезли. Все это происходило вечером 11.11.2013.
Адвокат добивался допроса этого свидетеля на следствии, но следствие отказало ему в этом. Надо отметить, что со слов Воропаева, его жены и матери, позже будет установлено, что он принимал седативные средства от нервного расстройства, и в тот день, незадолго до прибытия домой, принял две таблетки успокоительного средства, так как накануне поссорился с женой.
Противоречия в показаниях. Серьезнейшим ударом по обвинению стали объяснения всех полицейских по обстоятельствам дела, записанные сотрудником ОСБ. Сопоставляя их со сведениями, зафиксированными в протоколах очной ставки между полицейскими и Воропаевым, допросов и очных ставок понятых, и материалами проверки ОСБ, адвокат установил, что все ключевые показания участников кардинально расходятся между собой.
ИЗ МАТЕРИАЛОВ ДЕЛА. «…В рамках доследственной проверки сотрудником ОСБ А.В. было получено от В. объяснение, в котором последний сообщил, что участвовал 12.11.2013 в ОМВД в качестве понятого (при личном досмотре Воропаева М.С.). В. утвердительно сообщил, что Воропаев постоянно падал на пол и засыпал, что даже сотрудникам ППС приходилось его (Воропаева) постоянно держать. Далее, сотрудник полиции в гражданской одежде извлек из заднего кармана брюк пакет с веществом коричневого цвета. По факту обнаруженного вещества мужчина (т.е. Воропаев) ничего не пояснял, поскольку из-за своего состояния просто не мог этого сделать. …Однако в рамках проводимой очной ставки 29.10.2014 между понятым В. и Воропаевым, В. сообщил иное (в части изъятия вещества), а именно, что сотрудник полиции в гражданской одежде извлек вещество из левого верхнего наружного кармана куртки Воропаева и что при этом Воропаев сказал, что изъятым веществом является героин, тогда как ранее В. утверждал, что Воропаев не мог ничего говорить, а извлечение вещества произошло из заднего кармана брюк.
В рамках доследственной проверки сотрудником ОСБ было получено объяснение С. (второго понятого), в котором последний сообщил, что из нижнего кармана куртки Воропаева были извлечены несколько полиэтиленовых прозрачных пакетов с порошкообразным веществом серого цвета, которые были помещены в бумажный конверт белого цвета. Далее, по словам С., Воропаев сообщил, что обнаруженные пакеты не его и что ему их подкинули. …При этом С. на очной ставке четко пояснил, что Воропаева для проведения личного досмотра на второй этаж к оперативнику привели в наручниках, тогда как все сотрудники полиции утверждали, что никто из сотрудников полиции не применял к нему спец. средства наручники… Наконец, …понятой В. на очной ставке сообщил, что изъятый пакет у Воропаева был прямоугольной формы 5х3 см, застежки типа «салазки». А понятой С. на очной ставке говорит, что изъятое вещество у Воропаева находилось в пакетике, который был свернут в трубочку!».
Существенно отличались от показаний понятых и показания полицейских в таком ключевом моменте, как проведение личного досмотра. Из показаний понятых четко следовало, что досмотр был проведен в присутствии сотрудников ППС. Однако на очной ставке с одним из полицейских — Владимиром Оглоблиным — последний «утвердительно сообщил, что при них досмотр не проводился и ничего при них у Воропаева не изымалось». Все эти противоречия, по мнению адвоката, свидетельствовали о том, что понятые не присутствовали при личном досмотре задержанного, а наркотик Воропаеву был подброшен.
Надо отметить, что в ходе проверки ОСБ были допрошены дежурные ОМВД, которые, выдвигали версию о втором задержании Воропаева, в ходе которого у него был изъят героин. Однако их слова шли вразрез с данными из клиники, в которую полицейские привезли Воропаева в ночь с 11 на 12 ноября. Исходя из протокола медицинского освидетельствования, Воропаев поступил из ОМВД в 03.10, а процедура самого освидетельствования была окончена в 04.20. Эти данные опровергали слова дежурных ОМВД о том, что Воропаев был отпущен после первой доставки в ОМВД 12 ноября в 03.30.
Изменение меры пресечения. Видимо, из-за того, что одновременно с расследованием уголовного дела шла проверка ОСБ, срок следствия затянулся. По этой причине следствию пришлось несколько раз просить о продлении срока содержания под стражей обвиняемого. Но спустя 10 месяцев нервы апелляционной инстанции (Мосгорсуда), в которую адвокат в очередной раз обжаловал очередное постановление суда о продлении ареста, не выдержали. Апелляция полностью согласилась с доводами защитника о том, что следствием не были представлены достаточные основания для продления срока содержания под стражей.
В решении апелляции было отмечено, что срок содержания Воропаева под стражей неоднократно продлевался, в частности, для: проведения амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы обвиняемому, ознакомления последнего и его защитника с заключением эксперта, предъявления обвинения и выполнения требований ст.ст. 215, 217 УПК РФ, составления обвинительного заключения и направления уголовного дела прокурору. При этом данные основания «кочевали» из одного ходатайства в другое без изменений.
Однако на этот раз апелляция заключила, что «отсутствует указание на причины невозможности своевременного проведения в отношении В. амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы и выполнения последующих действий, направленных на окончание предварительного расследования». По мнению суда, это свидетельствовало о неэффективной организации расследования.
Основываясь на этих выводах, апелляция приняла решение изменить меру пресечения Воропаеву на домашний арест.
Прекращение дела
Несмотря на все противоречия и недостатки в доказательственной базе, следствие направило дело прокурору для утверждения обвинительного заключения. В то же время адвокат подал жалобу прокурору с просьбой не утверждать обвинительное заключение. В жалобе он перечислил все огрехи следствия и противоречия в показаниях свидетелей. Эта жалоба возымела действие, и прокурор отказался направлять дело в суд. Оно было возвращено следователю.
Руководитель следственного отдела ОМВД все-таки вынес постановление о прекращении уголовного преследования, потратив некоторое время на написание 15 страниц. В постановлении коротко были указаны те самые основания, на которые ссылался защитник.
Во-первых, что личный досмотр Воропаева на самом деле был проведен без участия понятых. По мнению следствия, это прямо вытекало из протокола очной ставки между Воропаевым и полицейским Оглоблиным. При таких обстоятельствах то, что в конце личного досмотра понятые расписались на конверте, в который было упаковано изъятое у Воропаева наркотическое средство, руководитель следственного органа счел-таки грубейшим нарушением УПК РФ и признал протокол личного досмотра и другие доказательства недопустимыми.
Во-вторых, было уделено внимание доводу защитника относительно незаконности получения образцов для сравнительного исследования. Автор постановления о прекращении уголовного преследования согласился с адвокатом в том, что «мероприятие оперативно-розыскной деятельности “сбор образцов для сравнительного исследования” в отношении Воропаева было проведено с нарушением Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности”. Поскольку ОРМ и прилагающийся к нему протокол не были согласованы с руководством УВД, соответственно, не утверждены надлежащим образом».
Наконец, в-третьих, начальник следствия сослался на тот же довод защитника: фактов употребления алкоголя и состояния опьянения у Воропаева выявлено не было. Более того, согласно заключению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы клинических признаков синдрома зависимости от наркотических средств и алкоголя у Воропаева также выявлено не было.
Таким образом, уголовное преследование в отношении Воропаева было прекращено за непричастностью его к совершению преступления. Однако вопрос о том, откуда взялись наркотики в полицейском отделе, так и остался отрытым.
