Как доказать, что находка чужой вещи — не ее кража
Футбольный болельщик нашел на стадионе чей-то мобильный телефон и вместо того, чтобы попытаться разыскать владельца и вернуть утерянную вещь, присвоил находку себе. Это привело его на скамью подсудимых по обвинению в краже, за что он и был осужден. И лишь в кассационной инстанции прислушались к аргументам адвоката и вынесли противоположное решение.
Ислам Рамазанович Рамазанов,к. ю. н., главный редактор журнала «Уголовный процесс»
Уголовное дело в отношении Алексея Баранова1, жителя Ленинградской области, на мой взгляд, является результатом, во-первых, очевидно зияющего пробела в уголовном законе и, во-вторых, плохого изучения совсем еще недавнего опыта и знания предмета. В итоге, несмотря на всю кажущуюся пустячность подобных дел, на самом деле в группе риска оказывается практически любой человек, который, например, не успел вернуть найденную вещь владельцу. Это при том, что законодательный пробел образовался искусственно, ведь уголовный закон Советского Союза прекрасно регулировал те обстоятельства, которые ныне обходит Уголовный кодекс РФ.
Благо еще остались судьи, адвокаты и прокуроры, которые имеют достаточную квалификацию, а главное, не отвергают полученный ими ценный советский опыт, могут принять справедливое в этой ситуации решение и в рамках действующего закона. Жаль только, что для этого приходится подвергать человека уголовному преследованию, используя и без того ограниченные ресурсы обвинительной машины.
Нашел, не вернул, — значит, украл
Как следует из судебных решений, Алексей Баранов, как заядлый болельщик, в мае 2012 года пришел на стадион поддержать свою футбольную команду. После матча или во время перерыва, точное время следствие не могло установить, приятель Баранова, Владимир Бубнов, нашел чей-то мобильный телефон «Самсунг» в коридоре помещения под трибунами стадиона. Бубнов не стал оставлять телефон себе, а передал его Баранову.
Впоследствии Баранов не отрицал, что получил телефон от Бубнова, но не предпринимал попыток к возврату мобильного телефона хозяину и пользовался им. При этом свое поведение преступным признавать отказался. Он сослался на то, что не предпринимал никаких действий по краже этого телефона.
Между тем следствие расценило действия Баранова, как кражу, сопряженную с причинением значительного ущерба гражданину (п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ). Позиция обвинения была построена следующим образом: «Баранов, обнаружив телефон и понимая, что имущество ему не принадлежит, и что у данного телефона имеется собственник, который возможно находится рядом, из корыстных побуждений с целью обращения имущества в свою собственность, взял этот телефон». Следствие было уверено в том, что «Баранов, имея возможность, не предпринял мер к установлению собственника телефона, не передал его сотрудникам стадиона либо в правоохранительные органы, а распорядился им по своему усмотрению, заменив сим-карту, пользовался данным телефоном».
К таким выводам пришло следствие исходя не только из показаний свидетелей (Бубнова и сотрудника стадиона), потерпевшего, но и показаний самого обвиняемого. В итоге Баранов предстал перед судом, и районный суд в декабре 2012 года вынес ему обвинительный приговор, назначив наказание в виде штрафа в 10 тыс. руб.
Позиция защиты или изъян в приговоре
Адвокат осужденного Станислав Изосимов не согласился с таким решением суда и подал кассационную жалобу. Аргументы защитника отнюдь не сводились только лишь к неверной правовой оценке судом обстоятельств произошедшего. Он в первую очередь обратил внимание на существенное противоречие в приговоре относительно места, в котором был найден (а по версии следствия — похищен) телефон. Так, ссылаясь на приговор, адвокат указал, что суд установил, что Баранов тайно похитил телефон «Самсунг», находясь в коридоре помещения под трибунами стадиона. Это дословно воспроизводило формулировку обвинительного заключения. Однако уже на второй странице приговора судья указал, что «потерпевший оставил свое имущество в раздевалке и данное имущество не выбыло из его владения». В этой ситуации защитник поставил вполне резонный вопрос: «если потерпевший оставил имущество в раздевалке, в определенном месте, то каким образом телефон мог быть похищен не из раздевалки, а из коридора?». Поскольку суд не смог установить того, что потерпевший сам оставил телефон в коридоре, адвокат заключил, что фабула обвинения и приговора не совпадают с установленными самим судом обстоятельствами.
Доводы относительно квалификации деяния, перечисленные в кассационной жалобе, как представляется, достойны того, чтобы быть опубликованными дословно. Без сомнения, они могут быть полезны всем правоприменителям, которые столкнуться с аналогичной ситуацией2.
Из материалов дела: «Из показаний обвиняемого, а также свидетеля Бубнова следует, что телефон был найден именно свидетелем Бубновым между креслами-стульями в коридоре между раздевалками, т. е. телефон лежал на полу. Потерпевший не показывал, что он оставил телефон на полу. Таким образом, потерпевший, находясь в коридоре, вероятно, уронил телефон, т. е. потерял его. Телефон был найден Бубновым не на каком-то месте, на которое он мог быть положен хозяином телефона, например, на столе, а в таком месте, что можно было прийти к выводу, что телефон утерян, т. е. о выбытии телефона из владения собственника.
Статья 227 ГК РФ определяет порядок действий лица, нашедшего утерянную вещь. Если лицо нашло вещь в помещении, то она должна быть сдана представителю владельца данного помещения. Баранов не выполнил данную обязанность и присвоил находку. Между тем неисполнение обязанности, предусмотренной ст. 227 ГК РФ, и присвоение находки не являются кражей.
Примечание к ст. 158 УК РФ дает определение хищения следующим образом: «совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». Очевидно, что в таких преступлениях как кража, разбой, грабеж и вымогательство, речь идет об изъятии имущества, т. е. о выбытии имущества из обладания собственника. В случае же растраты или мошенничества собственник сам передает имущество преступнику, который его обращает в свою пользу.
В рассматриваемом деле речь идет об обращении в свою пользу утерянной вещи, т. е. вещи уже выбывшей из владения собственника. В случае кражи вещь выбывает из обладания собственника в результате активных действий преступника, что существенно более общественно опасно, чем присвоение находки.
Если обратиться к истории уголовного законодательства нашей страны, нетрудно увидеть, что ранее присвоение находки и кража всегда были разными преступлениями, и наказание за присвоение находки было значительно мягче, чем за кражу. Из изложенного следует, что в законодательстве присвоение найденного никогда не отождествлялось ни с растратой, ни тем более с кражей. В действующем УК РФ ответственности за присвоение найденного либо за неисполнение обязанностей, предусмотренных ГК РФ при нахождении вещи, не установлено. Возможно, было бы необходимо установить таковую как преступление небольшой тяжести или ввести административную ответственность за подобные действия, но в любом случае невозможно осуждать человека за действия, которые не составляют преступления по действующему законодательству.
Если обратиться к судебной практике областных судов, содержащейся в информационно-правовой системе «КонсультантПлюс» (обзоры судебной практики Белгородского областного суда и Московского областного суда), то можно увидеть, что случаев привлечения к уголовной ответственности за присвоение находки не имеется. Судебная практика по таким делам немногочисленна, так как мало кому в голову придет обвинять человека в краже при присвоении находки.
В приговоре суд не указал, откуда именно была совершена кража. Он, переписав обвинение, указал, что кража произошла в коридоре. В то же время коридор является помещением, в котором находятся стулья, может быть еще что-то. Но где же в коридоре и откуда был тайно украден телефон. В деле же имеются показания обвиняемого и Бубнова о том, что он был найден на полу между креслами. Никаких активных действий по изъятию телефона из владения потерпевшего Баранов не предпринимал, а телефон выбыл из обладания потерпевшего еще до его нахождения Бубновым, который передал телефон подсудимому».
Кассационное определение
Вышестоящая судебная инстанция всецело поддержала позицию адвоката. Относительно места, где был найден телефон, кассация отметила: «…опровергая показания Баранова о том, что он нашел телефон и присвоил его себе, суд указал, что потерпевший оставил свое имущество в раздевалке и данное имущество не выбыло из его владения, то есть допустил противоречие и вышел за пределы предъявленного обвинения».
Солидарен был суд и с точкой зрения защиты о юридической оценке обстоятельств. Так, кассация указала, что «по смыслу закона при совершении хищения имущество изымается из обладания собственника или лица, в ведении или под охраной которого оно находится. Если имущество по тем или иным причинам уже выбыло из обладания собственника, то завладение такой вещью не образует хищения, а неправомерное присвоение найденной или случайно оказавшейся у виновного чужой вещи влечет гражданскую ответственность, предусмотренную ст. 227 ГК РФ».
Далее суд отметил, что «закон обязывает нашедшего вещь уведомить об этом собственника либо лицо, потерявшее ее, если они ему известны, либо сообщить о находке в органы полиции или местного самоуправления». Но, «по действующему законодательству лицо, утаившее находку либо не заявившее о ней, не несет никакой юридической ответственности.
В таком случае лицо только утрачивает право на вознаграждение в случае, когда владелец вещи обнаружится и потребует ее возвращения».
Основываясь на этом, Ленинградский областной суд определением от 27.03.2013 (по делу № 22-614/2013) заключил, что состав преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, в действиях Алексея Баранова отсутствует, поэтому приговор подлежит отмене, а производство по делу — прекращению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
