«Сделка» с обвинением помогла адвокату добиться условного наказания для подзащитного
Среди практиков можно встретить мнение, что борьба с незаконным оборотом наркотиков нередко сопровождается различного рода провокациями со стороны оперативников. По словам адвоката, участвовавшего в рассматриваемом ниже деле, так было и в случае с его подзащитным. Благо, представители обвинения в «кулуарах» признали свою не правоту, что позволило минимизировать последствия уголовного преследования для доверителя.
Рамазанов Ислам Рамазанович,главный редактор журнала «Уголовный процесс»
Водном из номеров прошлого года «УП» обращался, в рамках «Главной темы», к анализу типичных ошибок следствия и защиты по делам о незаконном обороте наркотиков1. Одним из примеров ненадлежащей работы стороны обвинения можно назвать дело в отношении трех несовершеннолетних жителей Москвы и Московской области, завершившееся в 2009 году.
Версия обвинения
Согласно постановлению о возбуждении уголовного дела, вынесенному в апреле 2008 года следователем одного из УВД г. Москвы, Петр Брылев, Наталья Шарикова и Светлана Лопухова2 попытались сбыть гражданину Тиброву А. 0,2 грамма амфетамина за 3600 рублей. Покупателем оказался оперативник уголовного розыска. Поскольку свой преступный замысел подростки не довели до конца, уголовное дело было возбуждено по ч. 3 ст. 30 ч. 2 ст. 228.1 УК РФ — покушение на незаконный сбыт наркотических средств.
По показаниям оперативника Тиброва, он узнал о том, что Петр Брылев торгует амфетамином, от Пылева Б.В., который ранее задерживался им и был судим по ст. 228.1 УК РФ. По мнению адвоката Константина Орешонкова, защищавшего Брылева, Пылев, очевидно, сотрудничал с оперативниками как провокатор с тех пор, как они поймали его.
Чтобы задержать Брылева с поличным, милиционер попросил Пылева организовать ему встречу с ним для покупки наркотиков. В апреле 2008 года Пылев договорился о встрече с Брылевым около дома № 51 по Новокуркинскому шоссе в г. Москве. Сам Пылев также должен был присутствовать при «сделке».
На встречу в назначенное место Брылев не пришел, но попросил перезвонить их общую с Пылевым знакомую — Лопухову, чтобы попросить его приехать в город Химки к магазину «Мелодия» для встречи. В дальнейшем, по версии обвинения, подъехав к магазину «Мелодия», Тибров и Пылев встретились в машине Пылева с Брылевым, Шариковой и Лопуховой. Затем, как следовало из показаний оперативников и Пылева, Брылев попросил подвезти их к торговому центру «Мега-Химки», находящемуся напротив д. № 51 по Новокуркинскому шоссе. На этом месте, по данным милиции, в машине и произошла передача трех свертков амфетамина в обмен на деньги.
Сразу после сделки все трое — Брылев, Лопухова и Шарикова — были задержаны с поличным. В присутствии понятых у Шариковой были изъяты меченные специальным средством деньги, а у Брылева один сверток амфетамина, который не смог купить оперативник из-за нехватки средств.
Версия защиты
Несмотря на, казалось бы, исчерпывающие доказательства и логичность версии обвинения, следствие продлилось почти год. Как оказалось, странных нестыковок в уголовном деле было достаточно.
Брылев, Шарикова и Лопухова представили адвокату детализацию телефонных переговоров и в подробностях объяснили, кто где находился и куда перемещался в тот день и час, когда они были задержаны. С их слов получалось, что на самом деле «сделка» имела место в городе Химки возле магазина «Мелодия». Это противоречило протоколам задержания и осмотра, составленным при проведении оперативного эксперимента, в которых местом происшествия обозначалась территория возле д. № 51 по Новокуркинскому шоссе в г. Москве.
Это подвигло адвоката проверить слова подзащитного и запросить данные операторов связи о месте нахождения всех участников «сделки» в момент проведения оперативного эксперимента. Однако в неоднократных ходатайствах о запросе таких сведений следствие отказало.
Тем не менее «лед тронулся», когда в дело, по ходатайству адвоката, вмешался Тушинский межрайонный прокурор. Он вынес требование об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия. В требовании прокурор обратил внимание, что следователю необходимо: допросить специалиста в области связи и провести очные ставки между подозреваемыми и свидетелями по делу, чтобы устранить существенные противоречия о месте проведения оперативного эксперимента.
Далее адвокат обратил внимание на существенные недостатки, связанные с назначением и производством химических экспертиз амфетамина. В соответствии с протоколами в деле должны были фигурировать всего четыре свертка с наркотическим веществом: три из них являлись предметом закупки и были выданы оперативником Тибровым, один — изъят у Брылева. Однако из постановлений следователя о проведении экспертиз получилось, что свертков не четыре, а семь (!): сначала на экспертизу было направлено четыре свертка, а затем еще три. В итоге из материалов дела следовало, что эксперты расписались в получении семи единиц наркотических веществ для исследования, но вернули только четыре.
«Сделка»
По словам адвоката, эти и другие «огрехи» в доказательственной базе следствия, а также настойчивость защитника поставили сотрудников УВД в опасную ситуацию: их могли привлечь к ответственности за провокацию совершения преступления и фальсификацию доказательств. Тогда следствие предложило фигурантам дела и их защите «сделку». А именно: переквалифицировать деяния подростков с ч. 3 ст. 30 – ч. 2 ст. 228.1 на ч. 3. ст. 30, ч. 5. ст. 33 – ч. 1 ст. 228 УК РФ, существенно снизив тяжесть преступления и возможное наказание. Ведь максимальное наказание за покушение на преступление по ч. 2 ст. 228.1 УК РФ могло составить 8 лет лишения свободы, тогда как за то же деяние по ч. 1 ст. 228 УК РФ «срок» не превышает 1,5 года. С учетом того, что речь шла лишь о покушении на преступление, риск реального «срока» снижался до минимума.
После долгих консультаций обвиняемые все же решили признать вину в совершении преступления по ч. 1 ст. 228 УК РФ. Следователь прекратил уголовное преследование в части обвинения по ч. 2 ст. 228.1 УК РФ в отношении Брылева и соучастниц. В постановлении он указал, что не был установлен умысел Брылева и других обвиняемых на сбыт наркотических средств. Из показаний обвиняемых следовало, что наркотики они помогли приобрести Пылеву по его просьбе.
Ретивый судья
Однако с первой попытки закрыть дело в суде не удалось. Судья, принявший дело к рассмотрению, после предварительного слушания вернул его прокурору со ссылкой на п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ. В своем постановлении он, в частности, отметил, что в тексте обвинительного заключения описывается иное преступное деяние — покушение на незаконный сбыт наркотических средств группой лиц по предварительному сговору (т. е. фактически эпервоначальное, более тяжкое преступление).
Такой поворот событий мог поломать все негласные договоренности обвинения и обвиняемых. Поэтому постановление судьи было обжаловано в Мосгорсуд как стороной защиты, так и прокурором. В кассационной жалобе адвокат указал, что судом был сделан вывод о необходимости квалификации действий Брылева и других обвиняемых по делу по иному, более тяжкому преступлению. Таким образом, суд нарушил принцип состязательности, а также положения ст. 237 УПК РФ, не предусматривающей возможность возврата дела прокурору по указанному основанию.
Наконец, вывод суда о совпадении редакции первоначального обвинения и того, которое было предъявлено Брылеву в итоге, также не свидетельствовал о нарушении норм УПК РФ. Ведь переквалификация действий обвиняемых произошла из-за того, что следствие не установило в их действиях умысла на сбыт наркотиков, но фактические обстоятельства (объективная сторона преступления) измениться не могли. Указывая на подобную «нестыковку», суд, по словам адвоката, потребовал от следствия установить умысел обвиняемых на сбыт, т. е. произвести дополнительное расследование и вменить более тяжкое преступление, что запрещено ст. 221, 222, 237, 252 УПК РФ.
Эпилог
Жалобы защитников и представление прокурора были удовлетворены Мосгорсудом (кассационное определение от 12.11.2008 по делу № 22-12871). Кассационная инстанция согласилась с мнением защиты, что суд на стадии предварительного слушания дела, по сути, дал оценку совокупности доказательств и квалификации деяния обвинением. Тем самым суд нарушил не только ст. 234–237 и 299 УПК РФ, согласно которым оценка квалификации деяния возможна только по итогам рассмотрения дела по существу, но и ст. 252 УПК РФ, которая запрещает суду выходить за рамки предъявленного обвинения и изменять его в сторону ухудшения положения обвиняемого.
Дело было направлено на новое рассмотрение. В начале 2009 г. суд приговорил всех подростков к условным срокам.
Орешонков Константин Владимирович, адвокат МКА «Адвокатское партнерство» (г. Москва), защитник П. Брылева
«Провокации в подобных делах встречаются часто»
— Когда и почему вы решили, что это дело — провокация со стороны правоохранителей?
— Это следовало из слов одной из фигуранток дела. На первом допросе она полностью признала вину в сбыте амфетамина и воспользовалась услугами некоего посредника, которого настоятельно рекомендовал следователь. Этот «посредник» и стал представлять интересы правоохранителей, намекая, что дело можно решить «мирно». Позже она полностью отказалась от своих слов, поняв, что доверять следователю и его «представителю» было нельзя. Более того, она рассказала о давлении со стороны следователя на нее и угрозах быть помещенной под стражу. Словам несовершеннолетней, ни разу не имевшей проблем с милицией, в этой ситуации поверить гораздо легче, чем оправданиям следователя.
На провокацию указывали и явные нарушения в документах, сопровождавших оперативный эксперимент: они были оформлены не так и не в том месте, где все якобы происходило. Логику оперативников можно понять. Если бы они оформили задержание в месте, где произошла встреча, то им пришлось бы передать материал для принятия решения в следственное подразделение другого УВД. То есть у них пропадала возможность контролировать ход следствия. Однако слова подростков и данные операторов связи о месте нахождения телефонов задержанных противоречили версии милиции.
В целом, думаю, не будет преувеличением сказать, что провокации в подобных делах встречаются часто. В данном случае все усугублялось тем, что сам провокатор был несовершеннолетним. Прямого запрета на разовое привлечение несовершеннолетних к проведению ОРМ в Законе об ОРД не имеется. Там есть только запрет на заключение с ними договоров на постоянной основе. Однако Конвенция ООН «О правах ребенка» не приветствует и такого «разового» использования детей.
— Ваши доводы о провокации остались без внимания? Проверка в отношении сотрудников УВД не проводилась?
— Еще немного и, возможно, она была бы проведена. Но подзащитные отказались от какого бы то ни было участия в дальнейших разбирательствах, после того как угроза реального лишения свободы для них миновала.
