Оправдание обвиняемых в вымогательстве и сбыте наркотиков. Как защита использовала ошибки обвинения

Как не надо представлять доказательства обвинения? Как доказательства обвинения могут обернуться против самого обвинения? Какие версии обвинения не выдерживают логики? Почему обвинению не стоит рассчитывать только на показания свидетелей, которые заключили досудебное соглашение со следствием? Ответы на эти и многие другие вопросы позволяет получить громкое уголовного дело в отношении шестерых подсудимых, которых следствие считало членами преступной группировки в г. Североморске. В мае 2017 года суд полностью оправдал главного обвиняемого, а остальных оправдал частично либо переквалифицировал обвинения на менее тяжкие составы преступлений по сравнению с изначальными.

Несмотря на то что дело получило широкую огласку и все его участники стали хорошо известны, мы изменили Ф. И. О. фигурантов дела и название организации, чтобы не нарушать нормы законодательства о персональных данных и не давать повода для обвинений в адрес адвоката о нарушении адвокатской тайны.

Дело можно назвать примером хорошей работы защиты, которой удалось сыграть на плохой работе обвинения.

Размах на рубль…

Уголовное дело в отношении Романа Дмитриева и пяти якобы подчинявшихся ему со-участников появилось в 2014 году. Как отметила «УП» его адвокат Александра Островская, полицейские следили за Дмитриевым и прослушивали его телефоны не менее пяти лет. Он фигурировал в разработке оперативных служб как лидер преступного сообщества. В 2014 году следствие и возбудило уголовное дело в отношении Дмитриева, и предъявило ему обвинение в совершении преступления по ч. 1 ст. 210 УК и п. «а», «б» ч. 4 ст. 174.1 УК — легализация (отмывание) денег, приобретенных лицом в результате совершения им преступления, совершенная организованной группой в особо крупном размере. Следствие было уверено, что Дмитриев — глава преступного сообщества, которое занимается сбытом наркотиков, вымогательствами, крышеванием бизнеса и т. д.

Однако постепенно обвинение в этих особо тяжких преступлениях начало рассыпаться. К середине 2017 года ст. 210 и 174.1 УК исчезли из обвинения. Но все это время Дмитриев находился под стражей, поэтому вряд ли следствие смогло бы просто отпустить его. В конечном варианте следствие предъявило ему пять эпизодов торговли наркотиками, а также принуждение свидетеля к даче ложных показаний, совершенные организованной группой с применением насилия. По делу было задержано еще пять человек. Двоим из них предъявили практически тот же набор преступлений, что и Дмитриеву, плюс вымогательство. Оставшиеся трое обвинялись только в соучастии в вымогательстве.

Позиция и доказательства обвинения

При прочтении материалов дела создается впечатление, что, представляя свои версии и доказательства, обвинение рассчитывало на масштаб дела. Видимо, следствие сочло, что общество и суд будут впечатлены дерзостью молодых людей и не станут скрупулезно изучать собственно доказательства.

Воздействие на свидетеля. Обвинение по ст. 309 УК было связано с тем, что один из членов преступной группы Дмитриева, Леонид Куповский, узнал о том, что в апреле 2014 года полиция задержала одного из его распространителей наркотиков. Главным свидетелем по делу этого наркоторговца выступил Сергей С. Он дал показания на следующий же день после того, как задержали дилера и сожительницу самого Сергея. Куповский узнал, где живет Сергей С., вместе с еще несколькими людьми явился в его дом. Обманом он выманил его и его знакомую из квартиры и вместе с подручными напал на обоих на лестничной клетке. Избивая жертв битами и гаечным ключом, Куповский требовал от С. изменить показания против торговца наркотиками. При этом Куповский и соучастники были в масках. На шум драки выбежали соседи, и нападавшие ретировались. С. вызвал полицию. Сотрудники полиции приехали на место, составили протокол места происшествия, изъяли обломок биты и зафиксировали в протоколе следы крови. С. рассказал о произошедшем, но изначально не назвал имя Куповского. Он заявил, что с одного из нападавших маска слетела, но он этого человека не знал.

С. опознал Куповского только год спустя. В 2015 году Куповский был помещен под стражу по другому обвинению и содержался в СИЗО. В этом же СИЗО в то же время содержался Сергей С., который к тому моменту уже был осужденным по «своему» делу, связанному с незаконным оборотом наркотиков. В один из дней Куповского и С. повезли в суд в одном автозаке, тогда он вспомнил своего обидчика и узнал, как его зовут.

Несмотря на то что в такое совпадение трудно поверить, следствие собрало достаточно доказательств того, что Куповский действительно избил и принуждал С. не давать показания по уголовному делу наркодилера. В частности, в качестве доказательств, которые суд счел достоверными и допустимыми, следствие представило данные СИЗО. Сведения из изолятора подтверждали, что 10.03.2015 арестованный Куповский и осужденный С. совместно убыли из СИЗО и возвратились также совместно в тот же день. При этом СИЗО указал, что перед отправкой лиц, содержащихся в изоляторе, и при их поступлении в сборное отделение проводится их опрос в целях установления личности, то есть они называют анкетные данные, которые сверяются с личной карточкой.

Соседи С. подтвердили только факт нападения на него, лиц нападавших они не видели. Однако в деле появился еще один важный свидетель — некий Никифоров, хорошо знакомый как с Куповским, так и с Сергеем С. и другими. Он рассказал, что это он сообщил Куповскому о том, что полиция задержала торговца наркотиками и против него дает показания Сергей С. и еще двое. После нападения на С., по словам Никифорова, Куповский рассказал ему в деталях (время, место и т. д.) о том, как выманил из квартиры С. и избил его и его приятельницу, но быстро ушел, так как выбежали соседи.

Кроме того, Никифоров сообщил, что на самом деле, по его мнению, Куповский действовал не по своей инициативе, а исключительно по указанию Романа Дмитриева и Алексея Тараканова. И что сам он давно занимался распространением наркотиков, которые ему передавал Куповский. При этом главным в их банде был именно Дмитриев, его правой рукой — Тараканов, и без их ведома Куповский не стал бы ничего предпринимать. Эти показания Никифорова, а также одно телефонное соединение между Куповским и Таракановым почти сразу после нападения на Сергея С. явились основными доказательствами обвинения Дмитриева и Тараканова в причастности к преступлению по ч. 4 ст. 309 УК.

Наркотики. Показания Никифорова также легли в основу обвинения Дмитриева, Тараканова и Куповского в пяти эпизодах торговли наркотиками. Никифоров рассказал, что познакомился с Таракановым еще в 2005 году и по его предложению стал торговать наркотиками. Тараканов снабдил его конспиративным телефоном, приказывал периодически менять его, объяснил схему получения наркотиков через закладки, получал от него деньги за проданные наркотики. По его словам, в 2012 году к схеме присоединился Дмитриев, с которым Никифоров также контактировал. В 2014 году Никифоров стал работать через Куповского. Когда его задержали полицейские, он заключил досудебное соглашение о сотрудничестве и уголовное дело в отношении него было выделено в отдельное производство.

Кроме Никифорова, практически аналогичные показания дал второй свидетель — Андреянов. Он также настаивал на том, что Дмитриев, Тараканов и Куповский были членами известной в городе банды и долгое время снабжали его наркотиками.

Однако сами эпизоды продажи наркотиков, которые вменялись троим обвиняемым, выглядели в обвинительном заключении крайне шатко и очень похоже друг на друга. Скажем лишь, что оперативными экспериментами или другими ОРМ они не подтверждались.

ИЗ ПРИГОВОРА. «<…> в период с 29 октября 2013 до 11 часов 40 минут 29 марта 2014 года Дмитриев и Тараканов в неустановленном месте на территории Мурманской области приобрели вещество массой не менее 100 грамм, содержащее в своем составе наркотическое средство 3-метилфентанил. После чего Тараканов в указанный период времени в неустановленном месте на территории Мурманской области передал наркотическое средство Куповскому, который, действуя в соответствии с отведенной ролью, в указанный период времени на территории <…> передал наркотическое средство Никифорову для последующего сбыта. Последний, в свою очередь, реализуя общий преступный умысел, в период с 11 часов 00 минут до 11 часов 40 минут 29 марта 2014 года путем оставления в месте скрытого хранения — под ковриком входной двери квартиры <…> незаконно сбыл <…> часть указанного наркотического средства массой не менее 0,2663 грамма. Оставшееся наркотическое средство массой 99,7337 грамма Никифоров сбыл неустановленным лицам при неустановленных обстоятельствах. <…>»

Вымогательство. Третье обвинение было связано с вымогательством денег у местного предпринимателя Твардовского. По этому эпизоду обвинение предъявлено только Тараканову, Куповскому и еще троим соучастникам.

Эпизод с вымогательством заключался в том, что некий бизнесмен Купцов вел дела с Твардовским, давал ему деньги на строительство магазина. В какой-то момент они не захотели вести бизнес вместе. Твардовский сказал, что отдаст партнеру деньги, как только магазин начнет приносить прибыль. При этом между Твардовским и Купцовым был заключен кредитный договор. Но затем Твардовский перестал общаться с Купцовым, что последний расценил как попытку уклониться от возвращения долга. Тогда Купцов обратился к знакомому, по версии следствия, члену преступной банды Думовскому с просьбой выбить долг. Думовский сообщил о намерениях Тараканову, и они вместе с Куповским и другими лицами стали преследовать Твардовского.

Квалифицируя действия всех обвиняемых как вымогательство (п. «а», «б» ч. 3 ст. 163 УК), следствие указывало на то, что они на самом деле не намеревались отдавать выбитый долг Купцову, а хотели присвоить деньги себе. Кроме того, обвинение указывало на то, что обвиняемые требовали у Твардовского больше, чем он якобы был должен. Это подтверждалось решением суда о взыскании с него долга в пользу Купцова.

Доказательств тому, что Тараканов, Куповский, Думовский и еще двое действительно применяли насилие к Твардовскому, требуя у него долг, следствие собрало достаточно. Это были акты ОРМ — аудио- и видеозаписи встреч Твардовского с обвиняемыми, из которых явно видны угрозы и избиение.

Имелись и свидетельские показания работников Твардовского, которые указывали, что молодчики приезжали к ним в его отсутствие и требовали передать им всю выручку. Также следствие приобщило данные о телефонных разговорах и соединениях между участниками группы, записи самих разговоров и экспертные заключения о принадлежности голосов говорящих.

ИЗ ПРИГОВОРА. «<…> Из прослушанной в судебном заседании фонограммы аудиозаписи, содержащей разговор, состоявшийся 16.09.2014 на территории АЗС «***», между Твардовским и Таракановым <…> Куповским, Думовским <…> установлено, что в ходе разговора Думовский и Тарканов требуют от Твардовского возврата долга Купцову. Тараканов при этом угрожает применением насилия в случае не выполнения требования: «…начнем здоровьем „получать“, как свинью разрежем…», «…мы тебя сломаем…, мы тебе башку молотками пробьем». Далее Тарканов поясняет Твардовскому, что им известно, что он получил денежные средства сразу большими суммами, но не возражают, что отдавать он будет частями. После чего Тараканов требует от Твардовского отдать свой автомобиль в обеспечение уплаты долга и сообщает, что «пацаны» заберут автомобиль. Далее указывает, что Твардовский может забрать ранее изъятый автомобиль: «Поэтому ты забери ту машину, не знаю, чья там она…, отдай кому принадлежит, там телефон лежит чей-то», после чего устанавливает потерпевшему срок для уплаты долга: «Давай пару дней», «Давай, все не прощаемся, через два дня наберешь парней», а также обещает, что в этот период никто не будет его трогать: «…тебя больше никто не будет „кантовать“…». В. <…> в это время поддерживает требования Тарканова и дает указание оставшимся лицам забрать автомобиль Твардовского при помощи эвакуатора: «…«Б<…>» набери <…>«».

Позиция и аргументы защиты

Защита достигла успеха в этом деле благодаря тщательному анализу того, что содержалось в обвинительном заключении, и представленных доказательств. Адвокаты смогли указать в суде на многочисленные нестыковки и ничем не подкрепленные предположения обвинения.

Так, например, указывая на несостоятельность обвинения по ст. 309 УК в отношении Дмитриева, его защитник сделала короткий, но наглядный анализ.

ИЗ РЕЧИ ЗАЩИТНИКА. «<…> моему подзащитному вменялся эпизод оказания принуждения свидетеля к даче ложных показаний, совершенное с причинением вреда здоровью, совершенное организованной группой. <…> единственным доказательством виновности в совершении данного преступления моего подзащитного — это видение Никифорова на данную ситуацию. В суде на вопрос защиты он пояснил, что ему достоверно не известно, давал ли указание Дмитриев избивать Сергея С., но его предположение, что Тараканов ничего не сделает без ведома Дмитриева. Сам потерпевший С. в суде показал, что Дмитриева не знает, не опасается и никаких претензий лично к нему не имеет. Более того, защитой в суде были приобщены документы, подтверждающие, что на период задержания Л. (наркодилера. — Прим. „УП“), а также на период совершения преступных действий в отношении С. мой подзащитный находился в г. Санкт-Петербурге. Его разговоры с Таракановым также фиксировались, и не установлено аудиофайлов, свидетельствующих о том, чтобы Дмитриев организовывал данное преступление или давал указания об этом Тараканову <…>».

Большую часть работы защитник посвятила анализу доказательств, связанных с обвинением Дмитриева в торговле наркотиками. Во-первых, адвокат указала, что в тексте обвинения незаконное приобретение данных наркотических и психотропных веществ описано практически идентично следующим образом: «…в такой-то период времени (причем данный период может составлять даже более полугода) в неустановленном следствием месте на территории Мурманской области приобрел у неустановленного лица…» При этом следствие так же описало в обвинении и сбыт большей части данного вещества: «… незаконно сбыл неустановленным лицам в неустановленное время в неустановленном месте ранее полученное…» Такое описание преступления, как отметила защитник, противоречит УПК. В нем нет места, времени, способа совершения преступления, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления. При подобной формулировке фактически не описана объективная сторона деяния, которое влечет ответственность по ст. 228 и 228.1 УК.

Касаясь конкретных эпизодов сбыта, адвокат указала на существенные процессуальные нарушения в обвинении, связанные с изъятием и хранением вещественных доказательств, проведением экспертиз и порядком расследования.

ИЗ РЕЧИ ЗАЩИТНИКА. «<…> По настоящему уголовному делу по первому эпизоду, то есть сбыт Ш. 31.07.2012 <…> и по второму эпизоду — сбыт П. 29.03.2014 <…> согласно материалам уголовного дела наркотические средства уничтожены по приговорам судов. В материалах нашего уголовного дела имеются постановления следствия, оглашенные по инициативе защиты, согласно тексту которых к нашему уголовному делу приобщаются наркотические средства, которых в действительности не существует. По эпизоду сбыта наркотических средств П. 25 февраля 2015 года наркотические средства, как обращала внимание защита, должны были быть уничтожены по приговору суда, однако впоследствии они якобы изымаются и направляются в рамках расследования настоящего уголовного дела на экспертизу. В ходатайстве защиты о необходимости осмотра спецконвертов для того, чтобы убедиться в их наличии, судом отказано.

<…> по эпизоду сбыта П. 25 февраля 2015 года согласно справке эксперта на исследование было представлено два свертка из бумаги с веществом массами соответственно 0,1181 г. и 0,5549 г. Логично, что это описание веса каждого вещества из свертков, но в дальнейшем в справке описывается и вещество весом 0,3312 г, хотя третьего свертка у П. не изымалось <…>.

<…> В отношении других эпизодов также необходимо отметить, что сторона обвинения не представила в суд доказательств осмотра наркотических средств в рамках настоящего уголовного дела и приобщения именно к настоящему уголовному делу данных вещественных доказательств. Приведенные стороной обвинения в судебном следствии протоколы осмотров наркотических средств — это копии из материалов иных уголовных дел, и данные наркотические средства приобщены именно к тем уголовным делам. Таким образом, по настоящему уголовному делу по всем эпизодам отсутствует предмет преступления.

Кроме того, по первому эпизоду, вмененному моему подзащитному, защита обращала внимание суда на то, что в т. 64 на л.д. имеется постановление о возбуждении уголовного дела №  24–4383(8). Данное уголовное дело возбуждено по факту незаконного сбыта Ш. наркотического средства (смеси) героина и 3-метилфентанила массой не менее 0,8 г 30 июня 2012 года <…>. Моему же подзащитному вменяется, что он и Тараканов в период времени с 00 часов 01 минуты 01.07.2012 года до 16 часов 30 минут 31.07.2012 года сначала незаконно приобрели наркотическое средство, а затем передали для последующего сбыта Никифорову, а последний в период времени с 00 часов 01 минуты 30.07.2012 года до 16 часов 30 минут 31.07.2012 года сбыл Ш. <…> Таким образом, моему подзащитному предъявлено обвинение в совершении преступления, уголовное дело по которому не возбуждалось, в связи с чем в данной части обвинение моему подзащитному предъявлено с грубейшим нарушением норм уголовно-процессуального законодательства и должно быть прекращено <…>»

Приговор суда

Уголовное дело рассматривалось коллегией из трех судей Мурманского областного суда. Постановленный на более чем 50 листах приговор можно считать одним из лучших образцов работы судей. Судьи проанализировали версии обвинения, дали оценку и сопоставили доказательства, подробно и логично обосновали свои выводы.

Самоуправство вместо вымогательства. Суд счел полностью доказанными обстоятельства применения насилия к предпринимателю Твардовскому. Но не согласился с квалификацией обвинения, и это существенно улучшило положение подсудимых. Если по ч. 3 ст. 163 УК наказание составляет от 7 до 15 лет лишения свободы, то по ч. 2 ст. 330 УК (самоуправство) — до 5 лет.

В данном случае есть смысл обратить внимание на одну ошибку, которую допустили следствие и обвинитель. Среди представленных доказательств были данные ОРМ — записи встречи, на которой потерпевший Твардовский признавал долг перед Купцовым. Далее в показаниях на следствии и в суде уже не имело смысла говорить о том, что такой долг отсутствовал. При этом, как было сказано выше, версию о том, что вымогатели требовали деньги не для кредитора, а для себя, следствие ничем не подкрепило.

Напомним, что в соответствии с п. 13 постановления Пленума ВС РФ от 17.12.2015 №  56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)», если требование передачи имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера является правомерным, то такие действия не влекут уголовную ответственность за вымогательство¹.

ИЗ ПРИГОВОРА СУДА: «<…> По преступлению в отношении Твардовского в судебном заседании государственный обвинитель поддержал квалификацию действий подсудимых, данную органом предварительного расследования, по п. п. „а“, „б“ ч. 3 ст. 163 УК РФ.

Вместе с тем суд находит, что данная квалификация является ошибочной и не нашла своего подтверждения в судебном заседании.

Утверждения обвинения о том, что подсудимые, воспользовавшись сведениями о наличии у Твардовского долга в своих собственных корыстных интересах, требовали передачи им денежных средств, не намереваясь передавать их <…>, основаны на предположениях и не подтверждаются исследованными доказательствами. <…> Купцов сам интересовался результатами взыскания долга, предоставлял подсудимым документы, подтверждающие обстоятельства образования долга, а подсудимые информировали Купцова о своих действиях и сообщали потерпевшему о том, что действуют в интересах и по поручению Купцова. <…> Данные обстоятельства подтвердились в ходе исследования телефонных соединений, прослушивания телефонных переговоров между Думовским и Купцовым, а также изучения аудиозаписей наблюдения от 16 и 17 сентября 2014 года. При этом согласно аудиозаписи наблюдения от 16 и 17 сентября 2014 года Твардовский не отрицал наличие задолженности в указанном размере, оспаривая только противоправные действия подсудимых по взысканию долга. То обстоятельство, что впоследствии решением суда установлена и взыскана сумма задолженности в меньшем размере, не опровергает установленные судом обстоятельства о наличии в период совершения преступления у подсудимых предполагаемого права на истребование у потерпевшего суммы долга в размере <…> рублей. Как следует из содержания аудиозаписи от 16 сентября 2014 года и видеозаписи от 3 октября 2014 года, все действия подсудимых были направлены на взыскание долга с потерпевшего, при этом высказанное Таракановым предложение ввести его в состав учредителей, а также высказанные <…> угрозы отстранения Твардовского от управления магазином явно были направлены на оказание давления на потерпевшего с целью принуждения к выплате долга. Доводы обвинения о наличии у подсудимых корыстного умысла на обращение этого имущества в свою пользу являются предположением, не основанным на исследованных доказательствах <…>».

Таким образом, обвинения в вымогательстве суд отверг. Вместо этого он посчитал подсудимых виновными в самоуправстве и приговорил к небольшим (до трех лет) срокам наказания.

Оправдание по обвинению в воздействии на свидетеля. Суд полностью оправдал Дмитриева и Тараканова по ст. 309 УК за непричастностью к совершению данного преступления. Свой вывод суд обосновал тем, что «фактически обвинение Романа Дмитриева и Алексея Тараканова в совершении указанного деяния основано только на показаниях Никифорова, которые иными доказательствами не подтверждены». Суд не принял во внимание аргумент защиты, что Никифоров дает якобы изобличающие показания, потому что пошел на сотрудничество со следствием. Однако для суда было очевидно, что, кроме Никифорова, никто из допрошенных по делу не предоставил информацию, которая бы прямо связывала Дмитриева и Тараканова с действиями Куповского по принуждению свидетеля к даче ложных показаний. Только один телефонный звонок между Куповским и Таракановым сразу после нападения на С. без установления содержания данного разговора не мог подтверждать, что Куповский отчитывался перед Таракановым. Суд указал, что Тараканов и Куповский вообще часто созванивались. При этом слова Никифорова о том, что Дмитриев также причастен к преступлению, суд счел основанными только на его предположениях.

Вместе с тем суд признал доказанной вину Куповского, который непосредственно напал на С. По совокупности преступлений по ст. 330 и 309 УК суд назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет шесть месяцев с отбыванием в колонии общего режима.

Оправдание по обвинению в торговле наркотиками. Всех троих — Дмитриева, Тараканова и Куповского — суд оправдал по всем пяти эпизодам торговли наркотиками. При этом он согласился со многими доводами защиты.

В частности, суд согласился с тем, что все обвинения по эпизодам сбыта героина основаны только на показаниях Никифорова и Андреянова. Остальные допрошенные свидетели, наркозависимые, говорили лишь о том, что по слухам знают, что Дмитриев и Тараканов являются главарями преступного сообщества. Но никто и никогда не приобретал у них наркотиков.

Показания самих Никифорова и Андреянова также изобиловали несовпадениями и противоречиями. Так, суд критически отнесся к утверждениям Никифорова и Андреянова, что они перечисляли деньги Дмитриеву за проданные наркотики. В деле упоминалось о нескольких безналичных переводах от них Дмитриеву и Тараканову. Но эти переводы либо вообще выходили за периоды предъявленных обвинений, либо происходили намного позже эпизодов сбыта, либо за год до получения наркотиков для сбыта. В итоге, по мнению суда, в уголовном деле не было «сведений о получении подсудимыми каких-либо иных преступных доходов, в том числе от незаконного сбыта наркотических средств и психотропных веществ, а также о распределении этих средств между соучастниками».

Суд также указал, что допрошенные оперативные сотрудники, которые долгое время следили за членами преступного сообщества, не были очевидцами эпизодов сбыта героина и никак не фиксировали их. Суд согласился и с другими явными дырами в обвинении, на которые указала защита.

ИЗ ПРИГОВОРА. «<…> Показания Андреянова о том, что Тараканов 19 декабря 2013 года передал ему наркотическое средство для последующего сбыта, а Дмитриев контролировал его сбыт в ходе встречи 4 января 2014 года, являются единственным доказательством, свидетельствующим о возможной причастности Тараканова и Дмитриева к незаконному обороту наркотического средства, которое у него изъято при задержании 5 января 2014 года. При этом проверить достоверность сообщенных им сведений не представляется возможным, поскольку, как пояснил сам Андреянов, после его задержания он на следующий день уничтожил все доказательства, которые его связывали с подсудимыми. <…> Утверждения стороны обвинения о том, что подсудимые объединились в преступную группу, именуемую „***“, как и показания указанных выше свидетелей о том, что данная группа осуществляла сбыт наркотических средств с середины 2000-х годов, а также о том, что Дмитриев стал руководить указанной группой с августа 2013 года, противоречат предъявленному обвинению, согласно которому Дмитриев создал и возглавил организованную группу в июле 2012 года.

<…> Утверждения обвинения о получении Никифоровым и Андреяновым наркотического средства из одного источника опровергаются также заключением эксперта № *, согласно которому изъятые у <…> наркотические средства имеют различный состав, а именно: несмотря на наличие одинакового основного компонента 3-метилфентанина, вещества имеют различные наполнители: в одном случае сахароза, в другом лактоза. При этом Никифоров и Андреянов пояснили, что сами никаких дополнительных веществ в полученные наркотические средства не добавляли <…>».

Чтобы доказать противоправную деятельность Дмитриева и Тараканова, обвинение представило сведения о финансовой деятельности ООО «Ритуальные услуги», в котором они числись руководителями, выписки из Пенсионного фонда России в отношении подсудимых, сведения из ИФНС по г. Мурманску, сведения о движении денежных средств, совершении операций по переводам денежных средств и т. д. Этими данными обвинение хотело доказать, что легального дохода обвиняемые не имели, так как их предприятие было убыточным. Но суд счел, что эти сведения нельзя отнести «к предъявленному подсудимым обвинению в получении подсудимыми доходов от деятельности, связанной с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ». Защита настояла на том, чтобы в суде допросили свидетелей, которые подтвердили, что работали с подсудимыми за наличные. Суд посчитал, что эти данные «достоверно указывают на наличие у них источника дохода, не связанного с противоправной деятельностью».

Не убедили суд и изъятые при обысках бейсбольные биты, большое количество телефонных аппаратов и т. д. Каждый раз суд указывал на то, что обвинение не представило вразумительных доказательств связей этих предметов с торговлей наркотиками.

Наконец перед резолютивной частью суд высказал своего рода претензию в адрес обвинения. В частности, в приговоре было указано, что «факт дачи показаний Никифоровым и Андреяновым, чьи уголовные дела выделены в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, не освобождает органы обвинения от обязанности доказывания виновности и иными средствами и не может расцениваться как опровергающий презумпцию невиновности подсудимых по делу».

В мае 2017 года суд вынес приговор, которым полностью оправдал Романа Дмитриева, признал виновным в самоуправстве Алексея Тараканова, в самоуправстве и принуждении к даче ложных показаний Леонида Куповского, в самоуправстве еще троих соучастников. В сентябре того же года Верховный Суд РФ апелляционным определением по делу № 34-АПУ17-5 оставил этот приговор без изменений.